У околицы этого небольшого села, что километрах в 30-ти от узловой станции Лиски, пересеклись две дороги - железная и шоссейная. В январе 43-го на полевых картах, наших и немецких, они помечались как объекты стратегического значения. Пытаясь задушить железнодорожный узел Лиски немцы и мадьяры стягивали по тем дорогам к Дону технику и армейские резервы. Воронежский фронт, готовя Острогожско-Россошанскую наступательную операцию, планировал пресечь отступление фашистов во этим дорогам к Россоши и Кантемировке, Белгороду и Харькову. Более полувека прятало время от людей имя и подвиг 24-летнего танкиста,закрывшего собою, словно амбразуру, железнодорожный разъезд у Пухово (Лиски). Щученский плацдарм у берегов Дона чуть ниже Лисок. До начала Острогожско-Россошанской операции остаются уже даже не сутки, а часы. У высотки 160,7 в снежных траншеях звонкую морозную тишину чутко слушают стволы башенных орудий сгруппировавшейся для броска танковой роты гвардии старшего лейтенанта Петра Козлова. В командирской машине, ежась от лютого мороза, при тусклом свете бортового фонаря Петр пишет два коротких письма. Последних в своей жизни. Одно - сестре Ане на родину в Великие Луки. Другое - в Воронеж, где в районе СХИ обороняет город его однополчанка-медсестра Мария Панченко.
Сестре: «Узнал из газет, что наши войска освободили Великие Луки. Вот и решил написать по нашему довоенному адресу - может быть, и найдет тебя это письмо... Что с отцом, с матерью? Как там мой маленький племянник Вовка? Напиши, как вы жили все эти годы. О себе сообщаю, что чувствую себя хорошо. Правда, два раза был ранен, но всё это уже позади... Это письмо пишу тебе, сидя в танке, поэтому извини за каракули. Иду громить врага, будет жарко ему в сорокаградусный мороз от моего боевого оружия...».
Оба эти письма из кровавых снегов Придонья найдут адресатов не скоро. Сестра Аня получит свое летом 43-го в партизанском отряде. Медсестра Маша Панченко - в окопах Курской дуги. И никто из них ещё долго не будет знать, что это - последние предсмертные письма к ним Героя Советского Союза, получившего это звание за бой у разъезда Пухово. Не знал и Петр Козлов, веривший в «хороший исход», что последним словом, которое слетит из его умирающих губ, будет слово «Мария» - имя воронежской медсестрички. ...Снега Придонья. Схваченные в ту зиму суровыми морозами, они всерьез беспокоили командование Воронежского фронта: не свяжут ли они действия пехоты в предстоящем прорыве? Отдельному гвардейскому танковому полку прорыва подполковника Каравана, наступавшему в составе 18-го отдельного стрелкового корпуса, накануне был отдан приказ: сокрушить полосу обороны противника в районе Щучьего, прорвать её в глубь и проложив путь пехоте, увлечь ее за собой по танковому следу. Тараном обороны врага должна была стать танковая рота коммуниста Петра Козлова. Ей предстояло совершить стремительный рейд к разъезду Пухово и, оседлав шоссе и железную дорогу, отрезать гитлеровцам пути отступления.
Утром 14-го января тяжелые «КВ». прикрытые артогнем и залпами «Катюш», ринулись по снежной целине в направление села Петровское, увлекая за собою пехоту. На поле у Петровского мощный взрыв завалил командирскую машину на бок - танк напоролся на минное поле. Пока рота громила оборону на подступах к селу, экипаж Козлова заменил перебитые траки и вновь вступил в бой. Кинжальный огонь танковых пулеметов выметал обезумевших гитлеровцев в поле, навечно оставляя их в придонских сугробах. Остатки врага добивала пехота. За петровской околицей танки Козлова устремились на запад с десантом на броне. Короткий бой у Коломьшево опрокинул сопротивление мадьяр и заставил их бежать, бросая оружие и технику. Завершить нх разгром предстояло пехоте, танки рвались к основной цели - Пуховскому разъезду. Залпами танковых орудий смели огневые точки у хутора Попасное.
Вот и крайние хаты Пухово. Рядом - железнодорожная насыпь, пересеченная шоссейкой. На подступах - траншеи боевого охранения мадьяр. Танки с ходу вламываются в них, кромсая всё живое. Справа, из засады у садов, по «КВ» ударили четыре штурмовых орудия гитлеровцев. Слева открыла огонь и противотанковая батарея. Но танки Козлова продолжают победоносный рейд. Взрывом танкового снаряда разнесло штурмовое орудие - его подбил командирский экипаж. Второй танк утюжит линии траншей. Развернув тяжелый «КВ», Козлов бросает его многотонную громаду на второе штурмовое орудие, распластав его в снегу вместе с расчётом. Страшный взрыв в корме танка бешенной болью впился в голову и грудь командира - это противотанковая пушка мадьяр почти в упор расстреляла советский танк с левого фланга. Придя в себя, Козлов сквозь оптику прицела видит, как рядом полыхает второй «КВ». Из люков горящей машины вываливаются в снег танкисты. Они ползут к своему командиру, разматывая в снежных бороздах за собой алые кровавые ленты. По ползущим бьют пулемёты из дзотов. «Прикрыть ребят огнём!» - теряя силы, приказывает Козлов. Он ещё не знает, что кроме него ранен и весь его экипаж. Но танковые пулемёты оживают, по дзотам метко бьёт танковая пушка. Приняв экипаж горящего танка, тяжелораненый командир продолжает бой. Много раз бросались гитлеровцы в атаку, пытаясь взять танкистов живыми. Но меткие очереди косили их на подступах к бронемашине, оставляя вокруг нее горы вражеских трупов. В сумеречном зареве от пылающего рядом «КВ» было видно, как разворачивались противотанковые пушки на прямую наводку. Но башенное орудие обречённого танка опережало их. Около двух часов длился этот неравный бой...
В нём погибли два танкиста, остальные 8 были ранены, четверо из них. как и командир, - тяжело. Подоспевшие пехотинцы-сибиряки сняли осаду танка и освободили Пухово. Раненые танкисты вместе со своим командиром были отправлены в госпиталь.
...Потёртый треугольник последнего письма брата нескорая почта с Большой земли принесёт Ане в партизанский отряд. Узнав знакомый почерк. Анна Алексеевна зальётся слезами радости: «Петя, родной мой, - жив!». Не знала сестра, читая письмо, что мысленно разговаривает с уже мёртвым братом. Oт скупых строчек веяло лютым морозом, а она видела его на жарком берегу Лазавнци в Великих Луках, куда он переехал к ней после окончания семилетки. он берёт на руки её годовалого сынишку и высоко подбрасывает его в синеву неба. У Ани замирает сердце: «Петька, с ума сошёл, — уронишь!».
«Не бойся, сестричка, Вовка будет лётчиком, как и я». Стать летчиком - было его мечтою. Уже на второй лень после переезда к сестре тайком от неё пошёл в аэроклуб и стал курсантом. Утром - учёба в школе, а после - прыжки с парашютом, полёты. Летом 38-го комсомолец Пётр Козлов поступает в Ржевское военное лётное училище. Но лётчиком он так и не стал... В 39-ом училище расформировывают, а его призывают в армию. Молодой красноармеец чуть ли не каждый день пишет командованию рапорты с просьбой перевести его в лётную часть. Но сто вызывают в штаб и приказывают: «Будешь танкистом. Направляем тебя в Харьковское бронетанковое училище». В 40-ом лучший курсант училища Пётр Козлов вступает в ряды ВКП(б). Лейтенантские «кубари» получает под грохот первых разрывов 41-го. В августе - боевое крещение. Дважды был ранен, горел в танке. И вот он - последний вздох судьбы - Пуховский разъезд...
19 апреля представление к награждению отважного танкиста утвердят командующий Воронежским фронтом генерал-полковник Голиков и член Военного Совета фронта генерал-лейтенант Хрущёв. Из наградного листа Козлова П.А.: «...гвардейский подвиг его будет служить примером для личного состава полка. Экипажем гв. ст. лейтенанта Козлова уничтожено: дзотов и блиндажей - 3, орудий ПТО - 8, штурмовых орудий - 2, пулемётов - 2 и до 180 солдат и офицеров противника. Достоин присвоения звания Героя Советскою Союза». А 28.04.43 г. за подвиг у Пухово Указом Президиума Верховного Совета СССР гвардии старшему лейтенанту Козлову Петру Алексеевичу было присвоено звание Героя Советского Союза. Посмертно.
... Разъезд Пухово. Стволом на запад, в сотне метров от «железки», отбитой танкистами в 43-ем у врага, застыл легендарный «Зверобой» с бортовым номером 143 над красной звездочкой. Эти цифры не случайны отныне они напоминают всем дату подвига: 14 января 43-го... Февральские ли метели лижут седую броню танка, июльское ли расплавленное солнце стекает с крутолобой башни его, но бегущие по разъезду поезда в любое время года чуть-чуть замедляют здесь свой бег и длинным благодарным гудком кланяются воскрешенному подвигу танкиста-псковитянина Петра Козлова. Имя Героя присвоено Ковалевской школе, воскресившей его подвиг.
62 года хранило молчаливое время тайну подвига танкиста Козлова, скрывая от людей его имя и место захоронения. Несколько лет назад лискинский краевед Игорь Афанасьев попытался вырвать из забвения имя и подвиг танкиста. Время и обстоятельства пригасили, но не затушили огонёк надежды, зажжённый неугомонным краеведом. Учительница Ковалевской СОШ Алла Бурляева и сотрудники Лискинского музея Светлана Суздалова, Татьяна Черных и Анна Гордышева, опросив десятки пуховских старожилов, установили точное место последнего боя танкистов.
А накануне праздника Победы у меня в корпункте раздался телефонный звонок: «Прочитала в «Коммуне» очерк о Пете Козлове. Я знала его... Мы встретились на Воронежском фронте. У меня сохранились его письма...». Мария Дмитриевна Новичихина живёт в Воронеже. Кавалер ордена Отечественной войны и десяти боевых медалей. Две из них «За отвагу», высший знак солдатской доблести. Родилась в Калаче. В канун войны преподавала в начальных классах в одной из сельских школ. Тревожным летом 42-го, когда немцы прорвались к Дону, её вызвали в военкомат и вместе с двенадцатью калачеевскими девчатами направили в Воронеж в распоряжение штаба 60-ой армии. Здесь их распределили по воинским подразделениям. Машу Панченко (её девичья фамилия) направили в 392-ой танковый полк 180-ой бригады. Танкисты дислоцировались в районе СХИ. Война гремела совсем рядом, но молодость не хотела жить по её законам. Вечерами после изнурительной боевой подготовки безусые парни-танкисты и молоденькие санитарочки собирались вместе, пели песни, вспоминали мирное прошлое и пытались заглянуть в послевоенное будущее. Здесь-то и состоялась короткая, как взрыв, встреча танкиста Петра Козлова и санитарки Маши Панченко. Сидели на тёплой броне, шутили вместе со всеми. Под летний звездопад загадывали желание, одно на всех - выйти живыми из пекла войны...
- Петя был красавец и весельчак, - вспоминает Мария Дмитриевна. - В вечерние минуты наших молодёжных посиделок в нём не было ничего командирского: он смешно рассказывал и заразительно смеялся шуткам товарищей. Его очень любили танкисты и уважали за то, что в числе немногих он уже имел боевой опыт: был дважды ранен, горел в танке. В один из таких вечеров он сказал, что его танковую роту перебрасывают на другой участок фронта. Куда - неизвестно.
Куда - было известно штабу 60-ой армии. На Щученский плацдарм. Начиналась подготовка Острогожско-Россошанской операции, и у лискинских берегов Дона собирался её мощный кулак танковый полк прорыва полковника Каравана. Сюда отбирали коммунистов, имеющих боевой опыт. Пётр Козлов и был в числе таких.
- Пять писем успел написать мне Пётр оттуда, - продолжает вспоминать Мария Дмитриевна. Это были письма товарища-однополчанина. В каждом из них он обращался ко мне по имени-отчеству.
Бережно держу на ладонях фронтовые треугольники, тронутые временем. Мария Дмитриевна пронесла их через всю войну от Воронежа до Прохоровки, через Украину и Белоруссию до Кенигсберга и дальше через Балтику - до Восточной Пруссии.
Письмо от 12 января 43-го написано на почтовой открытке. Последнее письмо в своей 24-х летней жизни Пётр пишет Маше за два дня до своего последнего боя. Он ещё не знает, что 14-го января ему суждено совершить свой подвиг у разъезда Пухово. И получить смертельное ранение в голову. И посмертное звание Героя. Он ещё не знает всего этого, но, видимо, предчувствуя, всё же верит в хороший исход: «Уважаемая, Мария Дмитриевна! Пишу в 2 часа ночи, рядом противник, которого часов через 5 буду жечь и давить... Может, и не придётся больше встретиться. После хорошего исхода сообщу. Прощай». В предыдущих письмах вместо слова «прощай» он всегда писал «до свидания». А в этом...
- В середине января, - вздыхает Мария Дмитриевна, - до меня дошла весть, что Петя погиб. А 25 января я получила вот это письмо: «Дорогая девушка. Узнали ваш адрес, решили сообщить вам о скоропостижной смерти ст. л-та Петра Алексеевича Козлова. После тяжёлого ранения в голову были приняты для спасения его жизни все методы мед. лечения, но, к сожалению, ничего не помогло. И в 16.00 22/1 - 43г. он скончался. Несмотря на то, что он был тяжело ранен, он в бредовом даже состоянии повторял имя «Мария»... Он погиб геройски за нашу Родину, за таких девушек, как Вы... Жаль Петю. С приветом — медработники Мария, Любовь. Соловьёва М.Гр. П/п 1875, часть 145». ... А на изумрудной лужайке за околицей Пухово - солнечные россыпи весёлых одуванчиков. Жизнь продолжается. В мае Победы, восьмого дня, здесь собираются жители всех окрестных сёл, ветераны, офицеры запаса из Лисок, Пухово, Ковалёво. Весенний ветерок треплет алые пионерские галстуки - значит, и традиции продолжаются.. Караваны машин и автобусов замерают на обочине шоссе перед разъездом. На том самом шоссе, которое держал январским днём 43-го бесстрашный танкист Пётр Козлов. Он снова вернется сюда весною. Улыбающимся и молодым. Героем Советского Союза. Вернется Памятью благодарных лискинцев. И их Скорбью о нём. На камне мемориальная доска. Чёрные буквы на золотистом фоне вновь обжигают острой болью сердца людей: « В январе 1943-го здесь принял последний бой...». Плачут женщины, безмолвные слёзы на щеках ветеранов. Пламя тюльпанов и зелень венков. Это людская благодарность укрыла гранит памяти. Медленно расходятся люди. А рядом с гранитной плитой ещё долго стоит согбенная одинокая фигурка женщины в чёрном платье. Медсестра Маша Панченко - Мария Дмитриевна Новичихина - в свои 83 года приехала к разъезду Пухово поклониться своей фронтовой юности. Поклониться Человеку и Солдату Петру Козлову, умершему с именем «Мария» на устах. С её именем...
Николай Кардашов. Журнал "Лиски".